Наталья Тарасова
10 января 2019 года Тверская область отметила 200-летие со дня рождения Ивана Степановича Белюстина (1819–1890) — священнослужителя, краеведа, публициста и педагога.
Если у ряда современников персона Белюстина вызывала непонимание, временами раздражение и неприятие или, наоборот, одобрение и поддержку, то у современных исследователей — живой интерес. Загадка столь противоречивого восприятие личности Ивана Степановича скрыта в неординарности его натуры, в любви к разностороннему самообразованию, во многом определившему широту взглядов и, порой, откровенно еретических воззрений на Церковь, государство и религию.
К настоящему времени наиболее полно биография И.С. Белюстина изучена Т.Г. Леонтьевой; его общественно-политические взгляды и убеждения, а также психологический портрет являются темой для разносторонних научных публикаций.
***
Записки неизвестного лица под названием «Антониев Краснохолмский монастырь: “Из записок пешехода”» были напечатаны летом 1852 года в «Московских Ведомостях».[1] Редактором «Московских ведомостей» являлся тогда Н.М. Катков, который сделал акцент на публикации в газете статей, отражающих «русские национальные начала» — «Русская святыня, Русская природа, различные стороны быта, остатки и предания древности».[2] Для разностороннего освящения темы Катков привлек корреспондентов из регионов, одним из которых стал анонимный общественный деятель из Калязина.
Сейчас трудно сказать, имела ли статья какой-либо отклик. Но о ней вспомнили спустя 140 лет исследовательницы М.Д. Каган и Н.А. Охотина в связи с изучением истории «Летописца» Николаевского Антониева монастыря.[3] В 2010 году в журнале «Тверская старина» была опубликована статья С.В. Алексеевой «Антониев Николаевский Краснохолмский монастырь по воспоминаниям XIX века»[4], в которой впервые был опубликован приведенный ниже фрагмент заметки неизвестного из «Московских ведомостей». В частной беседе Светлана Владимировна высказала предположение, что статью мог написать профессор Московского университета, историк и публицист М.П. Погодин, посещавший монастырь в 1840-х годах во время своей многомесячной поездки к берегам реки Сить. В 1848 году свои путевые заметки он опубликовал в выпускаемом им журнале «Москвитянин».[5] Данное предположение показалось нам сомнительным: для историка и весьма известного деятеля Погодина не имело смысла оставлять публикацию без подписи. За годы кропотливого изучения истории Николаевского Антониева монастыря нам удалось собрать материалы, устанавливающие и доказывающие авторство иного лица: автором статьи «Антониев Краснохолмский монастырь: “Из записок пешехода”» является священнослужитель, краевед, публицист и педагог И.С. Белюстин.[6]
Иван Степанович (иначе — Иоанн Стефанович Беллюстин) был сыном старицкого священника. До восьми лет воспитывался дома. В 1827–1833 годах проходил обучение сначала в Старицком, затем в Тверском духовном училище. В 1839 году окончил Тверскую духовную семинарию с последующим рукоположением во священника. Значительные успехи в обучении позволили ему держать вступительные экзамены в столичную Духовную академию. Не сложилось. Иван Степанович женился на поповской дочери с последующим определением священником в церковь села Васисино Калязинского уезда, где он служил в 1839–1843 годах, заняв место тестя. Весьма широко образованный, разносторонний и амбициозный молодой человек, неудовлетворенный своим положением, нашел симпатизирующих лиц, способствовавших его переводу в Калязин с назначением в 1843 году священником Николаевского собора, от которого ныне осталась знаменитая колокольня. В 1846 году Белюстин получил место законоучителя в Николаевском приходском училище, в 1852 году — в Калязинском уездном гражданском училище. Но Белюстин понимал, что отсутствие академического духовного образования даже при его личных достижениях в самообразовании (знал иностранные языки, много читал) ограничивает его возможности продвигаться по церковной карьерной лестнице, оставаясь в звании простого священника (желаемого сана протоиерея он так и не получил). Белюстин мечтал сменить служение в провинции на жизнь и доходное место в столице, куда он сам стремился всей душой и где, как ему думалось, он смог бы дать образование своим одиннадцати детям, а далее жить покойно, занимаясь писательской деятельностью.
Уже в самого начала своего пастырского и педагогического служения отец Иоанн занимался краеведением и журналистикой. Одно из своих первых сочинений — «Наука и религия» — в 1850 году Белюстин, отправил московскому митрополиту Филарету (Дроздову) в надежде на одобрение, публикацию и дальнейший перевод в Москву. Но митрополит Филарет не нашел ничего примечательного во взглядах провинциального священнослужителя, даже неодобрительно высказался о сочинении. В 1859 году очередное сочинение Белюстина, предлагавшееся к печати, — «Страстная неделя, по своду сказаний евангельских с примечаниями и очерком предшествовавших событий» — отклоняется по причине несоответствия духу православного вероучения тверским владыкой Саввой (Тихомировым).[7] Но это не остановилоБелюстина. В 50–70-е годы XIX столетия он активно сотрудничал со многими периодическими изданиями: публиковался в «Тверских губернских ведомостях», «Московских ведомостях», «Журнале министерства народного просвещения», «Вестнике Европы», «Русском вестнике», «Церковно-общественном вестнике» и прочих изданиях.[8] И.С. Белюстина можно назвать видным и претенциозным публицистом XIX столетия — он писал статьи преимущественно по общественно-политическим и церковным вопросам, уделяя особое внимание положению крестьянства, духовенства и проблемам народного просвещения, высказываясь, порой, крайне резко. Причину неустройства современной жизни Белюстин видел в далеком прошлом, потому его интересовала история Церкви и религии.[9] Занятия историко-краеведческими исследованиями сблизили его с М.П. Погодиным, человеком весьма незаурядным и даже в чем-то близким ему по духу и взглядам.[10] В 50-е годы XIX столетия в «Москвитянине» были опубликованы статьи Белюстина — «Из наблюдений над умирающими. Письмо к другу»[11] и «Разбойники прошедших веков».[12] Белюстин часто публиковал свои статьи без подписи или под псевдонимами «Б.», «Б...», «Бэль», «А. Весский» и др., опасаясь за свои критические, порой, откровенно еретические выступления в печати неприятностей от церковного начальства. И они мели место со стороны Священного Синода, фактически вынудив Белюстина прекратить публиковаться. Последнее издание своеобразных воспоминаний — «Из заметок о пережитом» — состоялось в 1882 году.
Бурная общественная жизнь И.С. Белюстина подошла к закату. В 1890 году он скончался в Калязине и был похоронен на кладбище Вознесенской церкви. В Калязине сохранился дом семьи Белюстиных, восстановленный в 2001 году.
С. В. Алексеева (Гусева)
История монастырей — важная часть истории Русского государства. Монастырская колонизация играла видную роль в процессе освоения огромных пространств Восточно-Европейской равнины, обители становились и экономическими, и культурными, и духовными центрами края. За монастырскими стенами быстро росли села и слободы, в них селились предприимчивые торговцы, трудолюбивые крестьяне-хлебопашцы, некогда пустынные земли наполнялись жизнью.
Так возникновение Антониева Николаевского монастыря во второй половине XV века (1461 год) у впадении речки Могочи в Неледину привело со временем к появлению города Красный Холм. Вначале это было монастырское село Спас на Холму (первое упоминание в монастырском летописце — 1518 год). После указа Екатерины II о передаче церковного землевладения в распоряжение государства в 1776 году село превратилось в город с новым звучным названием Красный Холм.
И сейчас, подъезжая к Красному Холму, каждый может увидеть практически разрушенный в XX веке древний Антониев монастырь. При взгляде на руины невольно задаешься вопросом: «А какова была эта некогда богатейшая обитель в XV, XVI, XIX веках?» Ответить на вопрос можно обратившись к разного рода историческим свидетельствам: материалам археологических раскопок, монастырской летописи, документам, осевшим в архивах.
Одним из интереснейших видов исторического источника, вероятно, следует
признать воспоминания. Они часто живо и ярко рисуют атмосферу ушедшей эпохи, позволяют посмотреть на нее глазами современника. Вот и статья из газеты «Московские ведомости» позволяет увидеть Антониев монастырь таким, каким увидел его путешественник середины XIX века. Очерк неизвестного автора создает грустное впечатление: монастырь он видит и описывает после опустошительного пожара 1850 года, но, тем не менее, вывод, который делает путешественник, обнадеживает. В конце своей краткой экскурсии по Антониевой обители он пишет: «Будущее ведомо единому Богу, но видя как в нашем благословенном Отечестве возобновляются старые церкви и возникают в неслыханном прежде величии новые храмы, можем надеяться, что и Антониев монастырь поднимется из своих развалин в новом величии...» Эти слова, произнесенные в середине XIX века, не утратили своей актуальности и в наши дни.
Антониев монастырь (из заметок пешехода)
Московские ведомости. № 117, 1852. С. 1207.
«В прекрасное весеннее утро приближался я к этому монастырю, одному из богатых и славных в свое время монастырей в России. Больше чем за десять верст открылись предо мной кресты его колокольни и собора, ярко освещенные восходящим солнцем, верхи его зданий, огромных и массивных. Судя по ним, я мог надеяться найти в нем много замечательного; но нет, я не надеялся, заранее зная о разрушениях, произведенных в этой обители временем и пожаром, случившимся в 1850 году.
Однако ж и не ожидал найти его в таком жалком положении. Самая внешность зданий, когда вступишь в стены монастырские, не может не поражать благоговейного чтителя подвижнической жизни. Разрушение уже положило свою грозную печать на большую часть зданий. Пустота и безмолвие царствуют в этих зданиях, которые в прежние времена, по свидетельству монастырской летописи, были тесны для помещения всех, желавших подвизаться в этом монастыре. По словам тех, которые посещали Антониев монастырь ранее 1850 года, можно еще было утешиться при входе в теплую церковь Покрова Пресвятой Богородицы, прекрасно и великолепно украшенную; но пожар 1850 года уничтожил в ней все, что было прекрасного и великолепного. Теперь всюду запустение, всюду бедность, и, как видно, Антониев монастырь лишен средств поправить свое положение.
Много обителей бедных, и очень бедных посещал я в разные времена, но ни в одной мне не было так грустно, как здесь при виде этих полуистлевших, разрушающихся памятников прежнего богатства монастыря, при мысли, что быть может, не пройдет и полстолетия, и от этих соборов, и теперь еще замечательных по красоте и изяществу зодчества, воздвигнуть которые без сомнения стало многих забот и тяжких трудов, от этих келий, многочисленных и обширных, останутся груды развалин...
С таким грустным настроением духа вступил я под своды собора обширного и величественного, но мрачного, где уже совершалось утреннее служение. Среди церкви старец (настоятель, как я узнал после, читал псалмы Давида голосом светлым и сребристым, и дивное впечатление производило это чтение... но нет, это не было чтение, унылое, монотонное чтение, из-за которого поэзия венчанного певца теряет свою чудесную силу; это была живая молитва к Богу, в звуках голоса слышались и тоска души, готовой вырваться из греховной темницы, и неудержимые порывы сердца к Богу крепкому и живому; это не было чтение; это была беседа, почти одинокая, уединенная, души с Богом... Именно одинокая, ей внимали только братья с клиросов, да Бог с высоты небес. Во всем соборе ни одного постороннего лица, ни одного богомольца.
И понял я это дивное спокойствие, эту невозмутимую тишину, так ясно отражавшееся на лицах, во взоре, в голосе старца настоятеля и других старцев. Что им до окружающей их бедности, до тяжких лишений. Они искали и нашли их. Тревожиться ли им глубоким уединением и совершенным одиночеством, им, которые бежали от мира и всех его связей и всех его наслаждений. Чем дальше от него и от всего, что может напомнить об нем, — тем ближе к Богу... Лишь нас, которые привыкли все взвешивать на весах человеческих могут сильно поражать это крайнее убожество, эта могильная тишина там, где прежде были и богатство и многолюдство; для людей, все забывших ради Бога и души, такое явление и понятно, и не горько. «Так Богу угодно, — чтобы мы понимали свое ничтожество», - таков был простой, и, при всей видимой простоте, глубоко мудрый ответ одного из старцев, которому открыл я свою грусть о монастырской скудости.
Видно, и основателю монастыря, преподобному Антонию, было угодно, чтобы недолго процветало место, освященное его молитвой, его подвигами. Теперь неизвестно даже место, где погребен этот подвижник, так славный, так глубоко чтимый во время своей земной жизни и в первые два столетия по кончине. Вот почему так редки здесь поклонники и чтимых святых угодников Божиих.
С истинным, высоким наслаждением провел я несколько дней в стенах этого монастыря, где все Богу и для Бога, и ничего для мира, для людей. Среди почти непрерывных молитв, среди молитвенного безмолвия келий невольно забываешь сокрушительные тревоги, непрерывные заботы, горькие скорби, все разочарования жизни, все забываешь среди этого дивного, невозмутимого спокойствия».
Опубликовано: Тарасова Н. П. Николаевский Антониев монастырь по воспоминаниям неизвестного:«И понял я это дивное спокойствие, эту невозмутимую тишину…». К 560-летию монастыря // Сельская новь. 2020. №12 (13017). С.6; Алексеева С. В. Антониев Николаевский Краснохолмский монастырь по воспоминаниям XIX в. // Тверская старина. 2010. Вып.32. С.12–13.
Фото: Иоанн Стефанович Белюстин из издания Кононова И.М., Сасонадзе Н.И. Усадьба у реки: история одного дома в старинном волжском городе Калязине. М., 2002. С. 59.
Примечания:
[1] «Антониев Краснохолмский монастырь: “Из записок пешехода”» // Московские ведомости. 1852. №117. С.1207–1209.
[2] Перевалова Е. В. «Московские ведомости» (1851–1855) — первый редакторский опыт М. Н. Каткова // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2015. №2. С.97.
[3] Каган М. Д., Охотина Н. А. Летописец о зачатии Бежицкаго Верху Николаевского Антониева монастыря и о строении церквей Божиих и о дани вотчин в обитель сию великих князей и боляр и прочих благодетелей // Словарь книжников и книжности Древней Руси / Под ред. Д. М. Буланина, А. А. Турилова. СПб., 1993. Вып.3: XVII в., Ч.2: И–О. С.263–267.
[4] Алексеева С. В. Антониев Николаевский Краснохолмский монастырь по воспоминаниям XIX в. // Тверская старина. 2010. №32. С.12–13.
[5] Алексеева С. В. Изучение Краснохолмского Антониева Николаевского монастыря в XIX–XX вв. // Край Краснохолмский. 2009. С.106–107.
[6] Тарасов А. Е., Тарасова Н. П. Неизвестные списки «Летописца о зачатии Бежецкого Верху Николаевского Антониева монастыря» // «Времён связующая нить» (историко-краеведческий альманах «Бежецкий край»): сборник докладов и выступлений на науч.-практич. конференции, посвящённой 880-летию первого упоминания Бежецка в исторических источниках (29 апреля 2017 г.) / Под ред. В. В. Козырева. Бежецк, 2017. №16. С.32, сн.11.
[7] Тарасова Н. П. Светильник (200 лет со дня рождения архиепископа Тверского и Кашинского Саввы (Тихомирова) // Верхневолжье Православное. 2019. №4 (208). Май. С.7. Полная версия статьи на сайте газеты «Тверские епархиальные ведомости»: Режим доступа http://vprav.ru/109-stati/1014-svetilnik
[8] Федоров В. А. Беллюстин ([Белюстин] Иоанн Степанович) // Православная энциклопедия. Т.4: Афанасий—Бессмертие. М., 2002. С.530–532.
[9] Никифоров А. В. Некоторые аспекты церковного инакомыслия в России во второй половине XIX века // Вестник ОГУ. 2008. №7 (89). С.47–49; Малышев В. С., священник. Личность священника Иоанна Белюстина по материалам его эпистолярного наследия // Христианское чтение. Теология. Философия. История. №2. СПб.: СПбДА, 2018. С.45–54.
[10] Бачинин А. Н. М. П. Погодин в отечественной историографии: заметки // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2010. С.28–42; Мазин К. А. М. П. Погодин: человек, историк, публицист, коллекционер, турист... // Современные проблемы сервиса и туризма. 2014. №3. С.5–6, 8.
[11] Москвитянин. 1852. Т.V. №20. Отд.VIII. С.65–70.
[12] Москвитянин. 1853. Т.V. №18. Отд.VIII. С.60–70.
