ежецкий Верх, юго-восточное пограничье Новгородской земли, с 1433 г. входил во владения галицких князей. Тем не менее, Бежецкая земля не смогла стать оплотом для антимосковской борьбы галицкой династии. Несмотря на междоусобные войны второй четверти XV в., великий князь Василий II Васильевич успешно продолжал политику укрепления власти Москвы на этой территории, уже в княжение Василия I прочно вошедшей в зону московского влияния.

В качестве великокняжеского пожалования Бежецкий Верх был не менее удобен для Василия II, чем Дмитров. С одной стороны, являясь самостоятельной территориально единицей, он был крайним форпостом на пути к Новгороду, защищал границу основного ядра Московских земель. С другой стороны, его передача местному князю в силу сложившихся исторических обстоятельств уже не могла привести к изменению в общей расстановке сил.

Своим возникновением поселение Бежичи было обязано волне славянской колонизации, шедшей из Великого Новгорода^[1]. В работе исследователя Н. А. Попова было пересказано народное предание об основании Бежецка новгородцами, бежавшими с веча^[2]. Вероятно, что уже с XI в. крупное поселение на берегу озера Ямное стало играть роль центра прилегающей округи^[3].

Первое упоминание о Бежецком Верхе относится к 1196 г., когда князь Ярослав Всеволодович, изгнанный новгородцами, зимовал в Торжке и «дани поимал по всему Верху»^[4]. А. Н. Вершинский объяснял происхождение такого названия рельефом местности^[5]. В новгородских документах XII–XIII вв. появляется упоминание о Бежецком ряде, Бежецкой сотни, как о зависимой от Новгорода территориальной единице^[6].

Н. И. Костомаров описывал Бежецкий Верх как достаточно обширную часть Новгородской земли, расположенную между р. Мстой и самыми восточными границами новгородских владений^[7]. М. К. Любавский давал более краткую характеристику: «Название “Бежецкий Верх” прилагалось и к городу, и к территории, тянувшей к нему. Она обнимала возвышенное плато, которое огибали своим течением реки Молога и Медведица»^[8]. Современный тверской археолог А. С. Дворников считал, что Бежецкая земля XII–XIII вв. занимала «значительную территорию от междуречья Мологи и Медведицы на юге, до междуречья Мологи и Мсты на западе, верховья р. Шексны на севере и верховья рек Сити, Корожечны и Кашинки на востоке»^[9].

В XIII в. с усилением политического значения Твери Бежецкий Верх превратился в неспокойное пограничье. В. А. Кучкин отмечал: «Тверские князья с раннего времени стремились расширить свои владения за счет бежецких земель»^[10].

Уже в новгородском проекте договора 1264 г. с князем Ярославом Ярославичем было заявлено о неприкосновенности восточных рубежей Новгорода: «А в Бежецах, княже тобе, ни твоеи княгыни, ни твоим бояром, ни твоим дворяном сел не держати, ни купити, ни даром принимати, и по всеи волости Новгородскои. А се княже волости новгородьскые: Волокъ съ всеми волостьми, Торжокъ, Бежице, Городыцъ Палиць… потомъ Мелечя, Шипино, Егна, Вологда, Заволцье, Тре, Перемь, Печера. Югра»^[11]. По мнению С. Ю. Костыгова, пять из перечисленных волостей находились непосредственно на территории Бежецкого Верха (Мелеча, Шипино, Егна, Городец Палиц и Бежичи) ^[12]. Впоследствии эта формулировка новгородских требований будет входить почти во все новгородско-тверские, а затем и новгородско-московские соглашения.

Именно новгородско-тверскими усобицами и разорением Бежич в 1272 г. многие исследователей объясняли перенос города от оз. Ямное на более надежное место, высокий берег р. Мологи.^[13] Возникновение нового центра – Городецко в Бежецком Верхе соответствовало изменению роли этой территорий в целом. Из промысловых угодий Новгорода Бежецкая земля в XIII–XIV в. превратилась в пограничную зону, место военных столкновений, здесь понадобилось укрепленное поселение.

Московские князья со времени Ивана Калиты начали приобретать земли в Бежецком Верхе. В духовных грамотах Василий I Дмитриевич передавал своей княгине «прадеда своего примыселъ в Бежицьскомъ Версе Кистьму да села Онтоновьские»^[14]. О том, что Бежецкий Верх уже в конце XIV в. был скорее московской, чем новгородской территорией, свидетельствует участие бежичан в походе Дмитрия Ивановича на Новгород 1386 г.^[15] А. С. Дворников полагал, что на сторону московского князя встали, прежде всего, московские вотчинники^[16].

Василий I с успехом развернул борьбу за новгородские пригороды. Ко времени правления этого великого князя исследователи чаще всего относили присоединение Бежецкого Верха к Москве^[17]. Однако сделано это было Москвой в одностороннем порядке и вплоть до конца XV в. не признавалось новгородской стороной. В. Н. Бернадский описывал статус этих территорий в XIV–XV вв.: «Положение Вологды, Бежецкого Верха, Волока Ламского во многом напоминало положение многострадального Торжка. Попытки договориться, точно размежеваться не приводили к устойчивым соглашениям. Земли эти продолжали оставаться спорными»^[18].

На протяжении княжеских усобиц второй четверти XV в. Бежецкий Верх формально все еще находился в сместном владении Новгорода и Москвы, но это не мешало Василию II достаточно свободно им распоряжаться. В сентябре 1432 г. Василий Васильевич выдал жалованную грамоту на суд великокняжеского пристава в с. Присеки и Вилгощь в Бежецком Верхе^[19]. В. Д. Назаров рассматривал эту грамоту в контексте кризисной ситуации, связанной с поставлением владыки Ефимия II: «Отношения Москвы с Новгородом оставались напряженными в начале 30-х годов, а одной из болевых точек конфликта был вопрос о владении Бежецким Верхом. Так что это уникальное пожалование московского государя хорошо вписывается в политический контекст осени 1432 – зимы 1433 г.»^[20]. Вероятно, несогласия Москвы и Новгорода в церковных делах, касающееся и Бежецкого Верха^[21], заставили великого князя уделить особое внимание этим территориям.

Впервые Бежецкий Верх упоминается как московское владение в договоре Василия II c Юрием Дмитриевичем Звенигородским, заключенном между 25 апреля и 28 сентября 1433 г. Согласно его положению, в распоряжение младшего сына галицкого князя Дмитрия Красного переходил Бежецкий Верх «с путми, и съ селы, и слободами, опрочь тех мест, что еси подавал брату нашему молодшему князю Константину Дмитриевичю, да опрочь селъ Ивановых Дмитриевича, что еси оу него взял въ свои вине»^[22].

Вероятно, в свое время бежецкие села перешли Константину Дмитриевичу вместе с Угличем либо при Василии I, либо при Василии II. Присоединение Углича и Бежецкого Верха к Москве проходило почти одновременно. И соединение этих смежных земель на новгородском пограничье в уделе Константина Дмитриевича было первым шагом к их слиянию в территорию одного удела Андрея Большого, как произошло в завещании Василия II Темного^[23].

Также непонятно в какие годы, и при каком великом князе мог получить бежецкие владения И. Д. Всеволожский. Это пожалование свидетельствовало о характерном для московской политики стремлении к насаждению на спорных землях своих крупных вотчинников. Из следующего договора 1434 г., заключенного между Василием II и Дмитрием Шемякой, Дмитрием Красным, становиться ясным состав вотчины Всеволожского. Юрьевичам достался Бежецкий Верх «апроче… Ивановских сел Дмитриевича, Алабугина и Еска, и Новоселки»^[24]. Алабузино большое село, расположенное на берегу оз. Верестово, недалеко от Городецко в Бежецком Верхе, уже в XIV в. принадлежало московскому боярину Федору Андреевичу Свиблу . Село Еськи на р. Мологе можно назвать древнейшим крупным поселением на территории края, в IX–X вв. конкурирующим с Бежичами^[25].

Договор 1433 г. упоминает о «бежецких волостях» только в самой общей форме. Однако поселения и волости на территории Бежецкого Верха были описаны в новгородских источниках и в договорах с тверскими князями. А. С. Дворников, обращая на это внимание, считал, что такая формулировка «подчеркивает незавершенность формирования территории Бежецкого Верха»^[27]. Наверное, стоит добавить, что в данном случае речь идет о территории, находящейся под властью Москвы.

В. Н. Бочкарев оценивал соглашение 1433 г. как равноправное. Он писал, что «Юрий взамен Дмитрова получил довольно значительные территориальные приращения к своим основным Галицко-Звенигородским владениям: 5 московских сел и волостей, 5 костромских волостей из состава великокняжеской волости и весь Бежецкий Верх»^[28]. Исследователь представлял Бежецкую землю как «ценную в хозяйственном отношении территорию», «хорошую хлебную базу»^[29].

А. А. Зимин писал: «Новый договор как бы санкционировал порядок, сложившийся после возвращения Василия II и Юрия Дмитриевича из Орды»^[30]. Это мнение поддержал тверской археолог А. С. Дворников: «Очевидно, что влияние Юрия на севере каким-то образом уже распространялось на Бежецкий Верх, остававшийся формально в сместном владении с Новгородом»^[31]. В пользу такого вывода А. С. Дворникова могло свидетельствовать упоминание о предшествующих грамотах Юрия Дмитриевича в пожалованиях Дмитрия Шемяки и Ивана Можайского^[32], а также идентификация им местной исследователем вотчиницы Фетиньи как вдовы «неизвестного сына» звенигородского князя.

Наличие ссылок на грамоту Юрия Дмитриевича в позднейших источниках позволило М. С. Черкасовой признать ее существование^[33]. Но вероятно, что оформление пожалования Юрия Звенигородского Троицкому монастырю должно было произойти не в начале XV в., а в один из периодов его княжения в Москве, скорее всего во второй^[34].

Трудно согласиться с мнением о влиянии Юрия Дмитриевича в Бежецком Верхе, побудившим Василия II отдать его в управление младшему сыну князя Дмитрию Юрьевичу. Неустойчивый статус этих пограничных с Новгородом территорий требовал от великокняжеской власти принятия мер по укреплению власти Москвы в Городецко, этому стремлению послужило назначение земель в удел Дмитрию Красному.

После того как договор с Юрием был заключен, Василий II поспешил воспользоваться передышкой для собирания сил. В бытность великим князем между 25 апреля 1433 г. и 20 марта 1434 г. Василий Васильевич оформил докончание с Новгородом^[35]. Общий тон договора – лояльность, в условиях напряженной внутренней борьбы великий князь желал заручиться признанием своего статуса со стороны Великого Новгорода. Василий II заключил докончание «по старине». Например, если в отношениях с Юрием Дмитриевичем, его сыном Дмитрием Меньшим Василий II был владельцем Бежецкого Верха, то в договоре с новгородцами он снова согласился на их условие: «А се ти, княже, и волости ноугородскые: Волокъ со всеми волостями, Торжок, Бежецы, Городец Палиц, Шипино, Егна, Мелеча, Заволочье, Тир, Пермь, Печера, Югра, Вологда»^[36]. О Бежецком крае в грамоту перекочевала известная формулировка новгородско-тверских договоров: «А в Бежецах тебе, князю великому, и твоея княгыне, и бояром, и слугам твоим сел не держати, ни купите, ни даром приимати» .^[37] В ответ на все это Новгород обязывался: «А пошлин твоих великого князя не таити по целованью»^[38].

После неожиданной смерти Юрия Дмитриевича на великокняжеском престоле 5 июня 1434 г. между его сыновьями произошел раскол. Старший сын Василий Юрьевич объявил себя великим князем, а Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный поддержали Василия II. С помощью младших Юрьевичей Василий Васильевич вернул себе Москву, а их отблагодарил пожалованием земель из удела умершего дяди Константина Дмитриевича: «А князь великы Васелеи Васильевич пришед седе на своеи отчине на великом княженье на Москве, а князю Дмитрею Шемяке дал Углеч да Ржеву, а меншему князю Дмитрею Бежецкои верхъ»^[39]. Это распоряжение великого князя было оформлено договором^[40].

Вероятно, Бежецкие владения Дмитрия Юрьевича Красного несколько расширились по сравнению с 1433 г., теперь из них не изымались села Константина Дмитриевича. Великий князь лишь оставлял за собой земли, бывшие ранее за Иваном Дмитриевичем Всеволожским^[41]. Согласно докончанию Дмитрий Меньшой получал Бежецкий Верх на правах совместного владения с Новгородом: «А Бежецкий Верхъ держати по старине с Новым городом»^[42]. Л. В. Черепнин считал, что такое пожалование было в интересах Москвы: «Из-за порубежных пунктов (Бежецкого Верха, Ржевы) происходили постоянные столкновения между московскими, тверскими, новгородскими правителями. Передача Василием II указанных пунктов галицким князьям (на данном этапе его союзникам) преследовала цель усиления здесь московского влияния»^[43].

Василий Юрьевич после потери великокняжеского престола в 1434 г. на некоторое время нашел убежище в Новгороде. Но через восемь недель он был вынужден покинуть его, на обратном пути «много пограби, едици по Мьсте, и по Бежичкому Верху, и по Заволочью»^[44]. Большинство исследователей не видели в этом походе реализации какой-либо политической стратегии^[45]. Только А. А. Зимин предположил, что в нем отразились далеко идущие планы мятежного князя: «Василий Юрьевич рассчитывал на то, что безвольный Дмитрий Красный не сможет организовать ему сопротивление, а сам он сумеет укрепиться в Бежецком Верхе»^[46]. Исследователь писал: «Слабость Василия Косого заключалась в разорванности его княжения на две части: одну составляли буйные вятчане, другую (западные владения) – Дмитров, Звенигород и, возможно, Руза и Ржева. Попытка обосноваться в Бежецком Верхе имела своей целью создать вокруг Москвы на западе полукружье, которое могло стать плацдармом для наступления на столицу великого княжения»^[47].

Но едва ли Василий Юрьевич намеревался захватить Бежецкую землю. Скорее всего, он просто мстил несговорчивым новгородцам грабежом, одновременно пополняя свои запасы накануне войны с великим князем. Как показало дальнейшее развитие княжеских усобиц, Василий Косой не раз прибегал к подобному средству. «Целью этих рейдов было разграбление владений своих недругов, пополнение рядов своих сторонников, а главное – выбор удобной позиции и подходящего момента для стремительного броска на Москву».^[48]

Борьба с Василием Косым заставляла московского князя идти на уступки Новгороду. По новгородским источникам зимой 1435–1436 гг. великий Василий II «оступитеся… Новгородчской отчины, Бежечкого верха и на Ламьском волоке и на Вологде»^[48]. Однако летом 1436 г. Василий II не выполнил своего обязательства, «развод земли» между Новгородом и Московой не состоялся: «…князь великий своихъ и бояръ не посла, ни отцины Новгородчкой нигдеже Новгородцом не отводе, ни исправы, ни учини»^[50]. А. А. Зимин справедливо замечал, что победа над Василием Юрьевичем «сделала предполагавшуюся уступку земель для Москвы ненужною»^[51].

С санкции Василия II Бежецким Верхом вплоть до 1440 г. управлял Дмитрий Юрьевич Красный. Местный бежецкий летописец «Хронологион Петра Войнова» содержит панегирик этому князю: «И бысть у сего князя Дмитрия Красного в княжении Бежецкий верх седьм летъ. Бяше же сей воистину красный, яко же и честная его кончина добре являеть…»^[52]. В глазах автора сочинения основной добродетелью Дмитрия Красного было смирение и неучастие в политической борьбе, проходившей тогда в на Руси: «…независтливъ на чуждая, ни желателенъ кровопролития междоусобными браньми к восхищению чуждых, но своими законными удовляшеся, и по всему бяше бояся Бога, и соблюдая душу свою чисту»^[53].

Устные предания сохранили память о дворце князя на Красной горке в центре Городецко. Об этом впервые было отмечено в работе Н. А. Попова^[54]. Позднее предание о княжеском дворце встречалось в краеведческой литературе^[55]. Но археологическое обследование Бежецкого кремля и места предполагаемого дворца в 90-е гг. XX в. не принесло положительных результатов^[56]. И все же археолог А. С. Дворников не счел нужным отказаться от идеи его обнаружения^[57].

Во время своего княжения Дмитрий Юрьевич Красный оформил куплю на с. Присеки, которое после его смерти было вложено в Троице-Сергиев монастырь Дмитрием Шемякой на помин души всех галицких князей^[58]. Эта сделка Дмитрия Красного с Фетиньей, вдовой местного землевладельца, легла в основу оригинальной гипотезы А. С. Дворниковa об «испомещение здесь членов и сторонников Галицкого рода»^[59]. Исследователь предложил считать Ивана, мужа Фетиньи и отца ее сына Дмитрия, четвертым сыном звенигородского князя, умершим в 1433 г. в Галиче. Аргументы в пользу этой гипотезы он находил в том, что это село было передано Дмитрием Шемякой на поминовение галицких князей, включая инока Игнатия^[60].

Г. В. Семенченко, посвятивший статью неизвестному сыну Юрия Дмитриевича, не указывал на наличие семьи у Ивана Юрьевича, до того как он принял монашеский постриг с именем Игнатий^[61]. С. М. Каштанов признавал в бежецких участниках сделки с князем Дмитрием Красным семью местного землевладельца Ивана Юрьевича, сына великокняжеского владимирского наместника Юрия Васильевича Щеки и соответственно отца Дмитрия Ивановича Каисы, сподвижника Дмитрия Меньшого.^[62] К такому мнению исследователю позволил придти обнаруженный им документ «Судный список суда галицкого кн. Дмитрия Юрьевича Троицкому посельскому с. Присек Василиску Пьяницыну»^[63]. Выводы С. М. Каштанова были приняты в работах В. Д. Назарова и М. С. Черкасовой^[64].

Не совсем ясно, кто стал владельцем Бежецкого Верха после смерти Дмитрия Красного в сентябре 1440 г.: забрал ли его великий князь, или он был передан Дмитрию Шемяке. Осложняет решение этого вопроса и то, что власть над этими территориями была «одной из серьезных проблем новгородско-московских отношений»^[65]. Четко о переходе Бежецкого Верха говорилось лишь в грамоте 1434 г., впоследствии в договорах Василия II с Дмитрием Шемякой 1436 г. и 1441–1442 гг. об этих землях не упоминалось^[66]. Такое умолчание, считал Л. В. Черепнин, было связано с требованием Новгорода в 1435 г. вернуть Бежецкий Верх, входивший в число его исконных владений^[67].

Л. В. Черепнин предложил рассматривать жалованные грамоты в Троице-Сергиев монастырь на бежецкие земли в связи с ходом княжеских усобиц^[68]. Вероятно, что путем этих пожалований Василий Васильевич и Дмитрий Шемяка пытались одновременно решить две задачи: включить Бежецкий Верх в число своих владений, а игумена Зиновия в число своих сторонников.

Вскоре после смерти Дмитрия Красного в период между 22 сентября и 5 декабря 1440 г. Дмитрий Шемяка выступил в роли исполнителя завещания своего брата и передал с. Присеки Троице-Сергиевому монастырю «на поминокъ» всему роду галицких князей^[69]. Также 5 декабря Шемяка выдал троицкому игумену несудимую грамоту на Присецкие владения «оприснь душегубства»^[70]. А в 1441–1442 гг. именно настоятель Троицкой обители Зиновий остановил поход Дмитрия Шемяки и А. В. Чарторыйского на Москву, примирив между собой князей^[71]. По мнению Л. В. Черепнина, эта усобица «привела к восстановлению прав на Бежецкий Верх Василия II»^[72]. Возможно, что по улаживанию конфликта Василий II потвердел несудимую грамоту на с. Присеки, выданную ранее Дмитрием Шемякой^[73]. Последняя грамота давала освобождение от прямого налога-дани, данную привилегию Л. И. Ивина считала нетипичной. Она писала: «Такое освобождение обычно содержалось только в льготных грамотах, выдававшихся на определенный срок. Однако игумену Троице-Сергиева монастыря Зиновию Василий II в начале 40-х гг. выдал весьма щедрую жалованную тарханную грамоту на с. Присецкое в Бежецком Верхе, в которой среди других податных привилегий было освобождение от дани»^[74].

В 1443 г. и 1444–1445 г. бежецкие земли подверглись разорению тверичей^[75]. Трудно сказать какие цели себе ставил Борис Александрович, но уже к 1446 г. он был на стороне Дмитрия Шемяки и Ивана Можайского в числе участников заговора против Василия II. Возможно что, в ходе оформления этого политического союза Дмитрий Юрьевич передал можайскому князю Бежецкий Верх. В мае 1446 г. Иван Андреевич вновь подтвердил права Троице-Сергиева монастыря на владения близ с. Присеки^[76].

Несмотря на то, что пожалования в монастырь делали разные владельцы Бежецкого Верха, все они служили единой цели утверждения московской власти на бывших новгородских землях. В. Д. Назаров, проанализировав статьи о «проездном суде» великокняжеских наместников, отраженные в грамотах Дмитрия Шемяки декабря 1440 г. и Ивана Андреевича мая 1446 г., пришел к выводу о столкновении новгородской и московской юрисдикции на территории Бежецкого Верха^[77]. Он писал о сложной ситуации сместного владения: «Именно посадничему суду противостоял суд наместников московского великого князя в Бежецком Верхе»^[78]. Таким образом, и во второй четверти XV в. власть Москвы на этих территориях еще находилась на этапе становления.

Только по условиям перемирной грамоты 1447 г. Дмитрий Шемяка отказался от «Бежецких волостей» в пользу великого князя^[79]. В сентябре 1447 г. Иван Андреевич Можайский перешел на сторону великого князя, в награду за измену он сохранил за собой полученный от другого союзника Бежецкий Верх^[80]. В. А. Кучкин отмечал: «Видимо, стремясь разрушить союз Ивана с Шемякой, великий князь подтверждал те пожалования, которые получил князь Можайский от Дмитрия Юрьевича»^[81]. Но есть основания думать, что даже после пожалования великим князем Бежецкого Верха Ивану Можайскому ни новгородцы, ни Дмитрий Юрьевич не собирались отказываться от своих притязаний.

Новгород, приняв Дмитрия Шемяку с семьей после падения Галича зимой 1450 г., возможно, рассчитывал под знаменем его борьбы с великим князем вернуть свои земли, отобранные московским и тверским князьями. Весной 1452 г. новгородцы во главе с Александром Чарторыйским, породнившимся с Шемякой, совершили поход против можайского князя: «…много волостей великого князя воеваша и пожгоша и полону много приведоша»^[82]. А. А. Зимин и А. С. Дворников под «волостями великого князя» подразумевали, прежде всего, Бежецкий Верх^[83]. Это была акция в поддержку Дмитрия Шемяки и заявление Москве о неприкосновенности своих границ. А. А. Зимин писал: «Теперь, считая “Бежичи” своей волостью, подлежащей управлению великим князем (а великим князем для новгородцев был не только Василий II, но и Дмитрий Шемяка), новгородцы совершили карательную экспедицию против Ивана Андреевича, находившегося в “Бежичах”, по их мнению, незаконно»^[84].

Трудно сказать, какую роль играли Бежецкие волости во владениях Шемяки, но бесспорным преимуществом этих территорий было то, что через них лежала дорога из постоянной резиденции князя Углича в Новгород. После неожиданного «размирья» с великим князем в 1441–1442 гг. именно в Бежецкий Верх «отбежа» Дмитрий Шемяка и там «много волостей пакости», ожидая ответа из Новгорода^[85]. Ряд летописей указывает на то, что полки Василя II вели преследование мятежного князя до Киасовой Горы: «Князь великый роскнулъ съ Шемякою, и поиде на него къ Углечю, и онъ побеже въ Бежецкий верхъ; князь великый воротися на Киясове»^[86]. Киасово было удобно расположено на границе тверских, новгородских и угличских земель. В. А. Кучкин отмечал, что Киасова Гора, бывшая ранее тверским владением, позднее, возможно в результате войны 1375 г. отошла к Бежецкому Верху^[87]. Киясово следует локализовать на месте современного районного цента Тверской области Кесовой горы^[88].

Бежецкий Верх скрыл Дмитрия Шемяку и в 1452 г., когда он возвращался из неудачного похода на Кашин. А. С. Дворников отмечал повторение ситуации 1442 г.: «…спасаясь от преследования, Шемяка опять бежит в Бежецкий Верх через Киасово и опять преследователи дальше Киасово не пошли»^[89]. На самой границе тверских владений мятежный князь, по-видимому, хотел собрать силы и укрепиться, но этому помешало массовое бегство из его лагеря: «И князь же Дмитрей видевъ помощь божию воеводам великого князя Бориса, но побеже, и прииде на место, глаголемое Киасово. И въсхоте стати от труда почити, но и виде свое войско безчислено умирающи, иже суть язвлении. Не токмо ти умирающи зле, но и еще здравых болши 500 человекъ отступиша от него»^[90].

Смерть Шемяки в июне 1453 г. положила конец планам Новгорода. В распоряжении Бежичами более уверенно почувствовал себя великий князь Василий II. Он подверг опале бояр Добрынских, выступивших активными союзниками Шемяки в перевороте 1446 г. Их села в Бежецком Верхе Башарово и Толстиково были проданы великим князем Семену Федоровичу Оболенскому и Федору Михайловичу Челядне. После бегства Ивана Можайского в Литву летом 1454 г. по договору Василия Васильевича с Василием Ярославичем Серпуховским Бежецкий Верх отошел последнему, но «опрочь тех селъ, што есмь продал своим боярам, князю Семену Ивановичу Оболенскому, Толстиково с деревнями, да Федору Михайловичу Микитинское Константиновича Башарово с деревнями»^[91].

В. Б. Кобрин связывал приобретение земель бывшими удельными князьями на московской службе с их стремлением придать своим вотчинам общерусский характер выйти за рамки родовых владений. Исследователь обращался к истории Бежецкой земели за примерами таких сделок: «Многие князья приобретали новые вотчины по специальному разрешению правительства. Так, еще в первой половин XV в. князь Дмитрий Александрович Щепа Ростовский купил земли в Бежецком верху. Там же около 1454–1456 гг. Василий II продал вотчину своему боярину князю Семену Ивановичу Оболенскому, после чего в этом уезде возникли обширные владения Оболенских»^[92]. Таким образом, Василий II продолжил политику по насаждению московских землевладельцев в Бежецком Верхе, начатую его предшественниками еще в XIV в.

В середине 50-х гг. XV в. Василий II совершенно закрепил свою власть над Бежецким Верхом. Он снова выдал Троицкому монастырь грамоту на присецкие владения в Бежецком Верхе, подтверждающую подсудность этих территорий игумену по всем делам^[93].

Невозможно сомневаться в том, что к концу княжения Василия II Бежецкая земля находилась в распоряжении Москвы. После заточения Василия Ярославовича Серпуховского в Угличе в июле 1456 г. единовластным хозяином Верха должен был стать великий князь. Тем более странным кажется Яжелбицкое соглашение с Новгородом февраля 1456 г., повторяющее давно устаревший формуляр о неприкосновенности его восточных рубежей: «А в Бежецах тебе, князю великому, и твоея княгыне, и бояром, и слугам твоим сел не держати, ни купите, ни даром приимати, по всей волости Ноугородцкои. А се вы волости ноугородскые: Волокъ со всеми волостями, Торжок, Бежецы, Городец Палец, Шипино, Мелеца, Егна, Заволочье, Тирь, Пермь, Печера, Югра, Вологда»^[94]. Л. В. Черепнин справедливо писал о требованиях новгородцев: «Общее впечатление при рассмотрении текста Яжелбицкого договора, оформленного в грамоте со стороны Новгорода, сводится к тому, что перед нами устойчивый, закоченевший в течение двух столетий договорный формуляр, уже не отвечавший исторической действительности середины XV века и не отражавший реального соотношения политических сил»^[95]. Также Ю. Г. Алексеев отмечал: «Яжелбицкий договор явился не более чем временным компромиссом»^[96]. Несмотря на то, что Новгород продолжал настаивать на своих правах в Бежецком Верхе, история усобиц времени Василия II показывает, что в данном случае «князья делили между собой окраинные новгородские волости, как свою собственность»^[97].

С 1434 г. по 1440 г. Бежецкий Верх находился во владении Дмитрия Юрьевича Красного. Пример этого княжения показывает, что, несмотря на усобицы второй четверти XV в., система разделения земельного фонда Москвы между представителями династии Даниловичей продолжала успешно реализовывать политику объединения государства и укрепления власти великого князя. Территория Бежецкого Верха, попав в управление местного князя, лояльного к Москве, хотя и связанного родственными узами с участниками мятежа, не только практически осталась в стороне от основных событий междоусобий, но и в это же время влияние Москвы в ней усиливалось.

Судьба новгородского пригорода, не отделившегося в XIII–XIV вв., не ставшего самостоятельной землей с независимой княжеской властью, к началу XV в. была предрешена. Москва была заинтересована в бежецких землях, так как они являлись удобной базой для наступления на Новгород. Связи Бежецкого Верха с Новгородом все более слабели, между тем как число московских владений увеличивалось. Безусловно, что за время княжеских усобиц второй четверти XV в. Москве удалось еще крепче привязать к себе эту бывшую восточную окраину владений Великого Новгорода.

Городецко в Бежецком Верхе не являлся пригородом Москвы, более того – его вхождение в состав Московской земли было еще не до конца завершенным процессом. Бежецкий Верх находился в сместном управлении Новгорода и Москвы.

Бежецкий Верх с его центром Городецко в XV в. продолжал формально оставаться под властью Новгорода, влияние Москвы в этом регионе только набирало силу, оставляя возможность действовать там также и галицким князьям. Дважды на его территории скрывался от преследования великого князя Дмитрий Шемяка. Малоосвоенность территорий Бежецкого Верха позволила земельным пожалованиям в Троицкий монастырь стать сильным инструментом в борьбе за власть над ними.

Опубликовано: Алексеева С.В. Княжеские усобицы второй четверти XV в.: территориально-политический аспект развития Русских земель. Дисс. …канд. ист. наук. СПб., 2008. 246 с.

Примечания:

^[1] Борзаковский В. С. История Тверского княжества. СПб., 1876. С. 6; Постников И. Н. Бежецкий Верх. Историко-географический очерк // Бежецкий край. Бежецк, 1921. С. 21; Вершинский А. Н. Города Калининской области. Калинин, 1939. С. 6.

^[2] Попов Н. А. Исторические заметки о Бежецком Верхе XVII–XVIII веков. М., 1882. С. 19.

^[3] Города Тверской области: Историко-архитектурные очерки (XI – начала XX века). СПб., 2000. С. 85.

^[4] ПСРЛ. Т. III. М., 2000. С. 43.

^[5] Вершинский А. Н. Города Калининской области. С. 5.

^[6] Устав новгородского князя Святослава Ольговича о церковной десятине // Российское законодательство X–XX вв. в 9 т. Законодательство Древней Руси. Т. I. М., 1984. С. 224–225; Устав князя Ярослава о мостех // Там же. С. 236–237; Рукописание князя Всеволода // Там же. С. 262–266.

^[7] «От реки Тьмы (вероятно, от ее поворота на юг) граница новгородская шла до верхней части реки Медведицы, потом на восток Медведецею; потом рекою Березаем на север до Мологи, верховьем Мологи до впадения в нее Мелечи, далее Мелечею до ее верховьев, потом Званою и от Званы на северо-запад до устья Кобожи, а оттуда на север до Колпи и до ее вершины. Край, заключающийся между этой восточной границею и Мстой, назывался Бежицами или Бежицкою Землею. Здесь был пригород Бежецкий Верх, стоявший на окраине новгородских владений» (Костомаров Н. И. Русская республика: Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада: (История Новгорода, Пскова, Вятки). М.; Смоленск, 1994. С. 302–303).

^[8] Любавский М. К. Образование основной государственной территории… С. 100.

^[9] Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край: Очерки истории и археологии. Тверь, 1996. С. 15.

^[10] Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. С. 155.

^[11] ГВНП. М.; Л., 1949. № 2. С. 11.

^[12] Костыгов С. Ю. Бежецкий Верх и Тверское княжество в XIII–XV вв. // Бежецкий Верх: Сб. ст. по истории Бежецкого края. Тверь, 1996. С. 21.

^[13] Постников И. Н. Бежецкий Верх. Историко-географический очерк. С. 23; Вершинский А. Н. Города Калининской области. С. 7; Кирсанов А. Г. Край наш Бежецкий. Калинин, 1964. С. 11.

^[14] ДДГ. № 21. С. 58; № 22. С. 60.

^[15] ПСРЛ. Т. IV. С. 345.

^[16] Дворников А. С. Политическая ориентация Бежецкого Верха в XIV веке // Бежецкий Верх: Сб. ст. по истории Бежецкого края. Тверь, 1996. С. 34.

^[17] Михайлов А. И. Очерки по истории Бежецкого края. Новгородский период. Тверь, 1924. С. 53; Вершинский А. Н. Города Калининской области. С. 7; Ильин М. А., Кованная Т. И. Города и районы Калининской области. М., 1978. С. 97; Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край… C. 21.

^[18] Бернадский В. Н. Новгород и новгородская земля в XV веке. М.; Л., 1961. С. 218.

^[19] АСЭИ. Т. I. № 74. С. 65–66. – См также: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 145–146; Зимин А. А. Витязь на распутье… С. 229, прим. 11; Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV–XVI вв. М, 1996. С. 76.

^[20] Назаров В. Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М., 1989. С. 87.

^[21] Янин В. Л. Из истории новгородско-московских отношений в XV в. // Россия в IX–XX вв.: Проблемы истории, историографии и источниковедения. Тезисы докладов и сообщений Вторых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. Москва, 26–28 января 1995 г. М., 1999. С. 546–547.

^[22] ДДГ. № 30. С. 76.

^[23] Там же. № 61. С. 195.

^[24] Там же. № 34. С. 87.

^[25] Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. Ч. 1. М.; Л., 1947. С. 170. – Впоследствии «Федоровские села Свибловские в Бежецком Верхе» оказались в числе «примыслов» Василия I (ДДГ. № 20. С. 56).

^[26] Волкова М. В. Верхнее Помоложье в раннесредневековую эпоху по данным археологии // Бежецкий Верх: Сб. ст. по истории Бежецкого края. Тверь, 1996. C. 6 – 13.

^[27] Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край… C. 41, прим. 5.

^[28] Бочкарев В. Н. Феодальная война в удельно-княжеской Руси XV в. Т. II. С. 34.

^[29] Там же. Т. I. М., 1944. С. 354.

^[30] Зимин А. А. Витязь на распутье… С. 60.

^[31] Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край... C. 41.

^[32] АСЭИ. Т. I. № 165. С. 121; № 179. С. 129.

^[33] Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV–XVI вв. С. 221.

^[34] Подробнее об истории вотчины Троицкого монастыря в Бежецком Верхе с центром в с. Присеки см.: Черкасова М. С. Бежецкая вотчина Троице-Сергиева монастыря в XV–XVI вв. // Проблемы истории CCCР. Вып. XII. М., 1982. C. 4–6; Назаров В. Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси. С. 86–87.

^[35] ГВНП. № 19. С. 34–36. – Существует два варианта датировки этого докончания. Так, А. А. Зимин относил договор ко времени подготовки следующего раунда борьбы в 1433–1434 гг., а Л. В. Черепнин – к 1435 г., то есть к периоду после столкновения с Василием Косым (Зимин А. А. Витязь на распутье… С. 61; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 1. С. 357).

^[36] Там же. С. 35.

^[37] Там же.

^[38] Там же.

^[39] ПСРЛ. Т. XXV. С. 252.

^[40] ДДГ. № 34. С. 87.

^[41] Там же. С. 87.

^[42] Там же.

^[43] Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV–XV вв. С. 764.

^[44] ПСРЛ. Т. III. С. 417; Т. IV. С. 434; Т. XVI. Стб. 179.

^[45] Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. V. С. 147; Полевой Н. А. История русского народа. Т. III. C. 158; Соловьев С. М. Соч. Кн. II. История России с древнейших времен. Т. III–IV. С. 388; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 г. по 1505 г. Т. I. С. 159; Бочкарев В. Н. Феодальная война в удельно-княжеской Руси XV в. Т. II. С. 58–60.

^[46] Зимин А. А. Витязь на распутье… С. 72.

^[47] Там же.

^[48] Борисов Н. С. Иван III. С. 51.

^[49] ПСРЛ. Т. III. С. 418; Т. IV. С. 434–435.

^[50] Там же.

^[51] Зимин А. А. Витязь на распутье... С. 80.

^[52] Хронологион Петра Войнова и его известия за XVIII в. // Попов Н. А. Исторические заметки о Бежецком Верхе XVII–XVIII веков. С. 21.

^[53] Там же.

^[54] «До сих пор одно место на берегу Мологи, находящееся внутри Бежецка, носит название Красной Горки. Старожилы рассказывали, что на этом месте был терем Дмитрия Красного» (Там же).

^[55] Постников И. Н. Бежецкий князь Дмитрий Юрьевич Красный и его княжеская церковь // Труды второго областного Тверского археологического съезда 1903 года 10–20 августа. Тверь, 1906. С. 55–56; Кирсанов А. Г. Край наш Бежецкий. С. 125.

^[56] Дворников А. С. Культурный слой Бежецка. // Тверской археологический сборник. Тверь, 1994. Вып. 1. С. 171–172.

^[57] «На южном склоне холма действительно зафиксированы более мощные, чем на окружающей территории культурные отложения XV в., которые могут быть связаны с расположением здесь княжеского двора и окружающих его служб, а также сеть заплывших заболоченных русел ручейков, или искусственных рвов. Однако проверить предположение о локализации здесь княжеского двора можно будет только в ходе систематических раскопок» (Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край… C. 33).

^[58] АСЭИ. Т. I. № 163. С. 119; № 164. С. 120.

^[59] Дворников А. С. Город Бежецк и Бежецкий край… C. 98.

^[60] Там же.

^[61] Семенченко Г. В. Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х гг. XV в. С. 188–193.

^[62] Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970. С. 350–351.

^[63] Там же. С. 348–350.

^[64] Назаров В. Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси. С. 86; Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV–XVI вв. С. 77.

^[65] Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 147.

^[66] ДДГ. № 35. С. 89–100; № 38. С. 107–117.

^[67] Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 1. С. 118.

^[68] «Примирение Василия Васильевича с Дмитрием Шемякой состоялось при посредничестве игумена Троице-Сергиева монастыря Зиновия. В этой связи очень интересны те данные, которые свидетельствуют о том, что в указанные годы и московский и галицкий князья пытались обеспечить за собой владение Бежецким Верхом путем жалованных грамот Троице-Сергиевому монастырю, игумен которого выступил третейским судьей во время феодальной войны между ними» (Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 145).

^[69] АСЭИ. Т. I. № 164. С. 120.

^[70] Там же. № 165. С. 121.

^[71] ПСРЛ. Т. V. С. 267; Т. XXIII. С. 151.

^[72] Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 146.

^[73] АСЭИ. Т. I. № 166. С. 122. – О датировке грамоты см.: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 146.

^[74] Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV – первой половины XVI в. Л., 1979. С. 69–70.

^[75] ПСРЛ. Т. III. С. 424–425.

^[76] АСЭИ. Т. I. № 179. С. 129–130.

^[77] Назаров В. Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси. С. 89–91.– См. также: АСЭИ. Т. I. № 165. С.121; № 170. С. 124.

^[78] Назаров В. Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси. С. 91.

^[79] ДДГ. № 46. С. 141.

^[80] Там же. № 48. С. 145.

^[81] Кучкин В. А., Флоря Б. Н. О докончании Дмитрия Шемяки с нижегородско-суздальскими князьями // Актовое источниковедение. М., 1979. С. 209, прим. 102.

^[82] ПСРЛ. Т. XVI. Стб. 193.

^[83] Зимин А. А. Витязь на распутье... С. 150; Дворников А. С. К вопросу о вхождении Бежецкого Верха в состав Московского государства // Бежецкий Верх: Сб. ст. по истории Бежецкого края. Тверь, 1996. С. 45.

^[84] Зимин А. А. Витязь на распутье... С. 150.

^[85] ПСРЛ. Т. III. С. 422; Т. V. C 267; Т. XVI. Стб. 183; Т. XII. С. 42.

^[86] ПСРЛ. Т. V. С. 267; Т. XII. С. 42; Т. XXIII. С. 150.

^[87] Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. С. 158.

^[88] Ильин М. А., Кованная Т. И. Города и районы Калининской области. С. 272.

^[89] Дворников А. С. К вопросу о вхождении Бежецкого Верха в состав Московского государства. С. 44.

^[90] Инока Фомы «Слово похвальное». С. 330.

^[91] ДДГ. № 58. С. 180, 184. – См. также: Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот... С. 313–314; Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. Ч. 1. С. 80, 83.

^[92] Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985. С. 66. – См. также: АСЭИ. Т. I. № 147. С.111; № 148. С. 112.

^[93] АСЭИ. Т. I. № 262. С. 190–191.

^[94] ГВНП. № 22. С. 40.

^[95] Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв.Ч. 1. С. 359.

^[96] Алексеев Ю. Г. Под знаменами Москвы: Борьба за единство Руси. С. 33.

^[97] Костомаров Н. И. Русская республика: Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада… С. 305.

Комментарии:

Наталья Тарасова

Василий I Дмитриевич — из династии Рюриковичей, из рода князя Московского Ивана Калиты. Князь владимирский и великий князь Московский и всей Руси с 1389 г. Старший сын Дмитрия Ивановича Донского, вел. кн. московского, и Евдокии Дмитриевны (в иночестве Евфросинии), княжны нижегородско-суздальской. Родился в Москве в 1371 г. Был женат на Софии Витовтовне (в иночестве Евфросиния), дочери вел. кн. литовского, от брака с которой имел пять сыновей, в том числе будущего великого князя Василия II, прозванием Темного, и четырех дочерей. Умер в Москве в 1425 г. Погребен в Архангельском соборе Московского Кремля.

Василий II Васильевич, прозванием Темный — из династии Рюриковичей, из рода князя Московского Ивана Калиты. Великий князь Московский и всей Руси. Сын Василия I Дмитриевича, великого князя московского, от брака с Софией Витовтовной, дочерью Витовта Кейстутиевича, великого князя литовского. Родился в Москве в 1415 г. С 1425 г. великий князь Московский. Главное действующее лицо и активный участник княжеских усобиц второй четверти XV в., в ходе которых отстаивал свои права на московский престол в соперничестве с Юрием Дмитриевичем, князем звенигородским и галицким, Дмитрием Юрьевичем (Большим) Шемякой, князем галицким и московским (в 1446 - 1447 гг.) и Василием Юрьевичем Косым, князем московским (в 1434 г.). Был женат на Марии Ярославне (впоследствии инокиня Марфа, +1485 г.), княжне боровской, от которой имел семь сыновей, в том числе будущего великого князя Ивана III и будущего князя Угличского Андрея (Большого). Последнему, по духовному завещанию Василия II, в 1462 г. отошли в удел земли Бежецкого Верха. Умер Василий II в Москве в 1462 г. Погребен Архангельском соборе Московского Кремля.

Галицкие князья. В контексте данной статьи под галицкими князьями понимаются Юриий Дмитриевич, князь звенигородский и галицкий, и его сыновья — Василий Косой, Дмитрий Шемяка (Большой) и Дмитрий Красный (Меньшой). Не путать с князьми Галицко-Волонской династии.

Проблема происхождения и статуса местных галичских князей XIV в. относится к спорным вопросам отечественной историографии. Галич в числе московских владений впервые был назван в духовной грамоте вел. кн. московского Дмитрия Донского в ряду «купель деда», т.е. князя московского Ивана Калиты. Однако отсутствие упоминаний в других завещаниях московских князей XIV в. делает неясным положение земли и ее правителей по отношению к Москве. Присоединение Галича к Москве рассматривается исследователями в зависимости от их взглядов на проблему «купель» Ивана Калиты. Большинством ученых признается наличие власти Москвы над Галичем уже со времен Ивана Даниловича Калиты (пер. пол. XIV в.). Достаточно смутно представляется исследователям и генеалогия галичских князей XIV в. Один из убедительных вариантов родословия был предложен В.А. Кучкиным (Подробнее см.: Кучкин В.А. Из истории генеалогических и политически связей московского княжеского дома в XIV в. // ИЗ. М., 1974. Т. 94. С. 365–384; см. также: Аверьянов К.А. Купли Ивана Калиты. М., 2001.; Ковалев- Случевский К.П. Юрий Звенигородский,великий князь Московский. М., 2008. (ЖЗЛ)).

Согласно духовному завещанию вел. кн. московского Дмитрия Донского 1389 г., Галич отошел его второму сыну Юрию Дмитриевичу. Именно в его княжение город Галич стал «главной опорой удельно-княжеской коалиции, ведшей борьбу с московской великокняжеской властью» (см.: Черепнин Л.В. К вопросу о роли городов в процессе образования русского централизованного государства // Города феодальной России: Сб. статей памяти Н.В. Устюгова. М., 1966.). Для образования Галичского удела Юрия Дмитриевича в 1389 г. Москва использовала великокняжеские костромские земли. В завещании к владениям второго сына Дмитрий Донской прибавил костромские волости Андому, Шиленгу, Корегу, Борок, Березовец с Залесьем.

С самого начала княжеских усобиц резиденцией Юрия Дмитриевича был выбран Галич. Именно туда он бежал из Звенигорода сразу после получения известия о смерти великого князя московского Василия I зимой 1425 г. Город стал основным местом пребывания мятежного князя. Весной 1425 г. в Галиче Юрий Дмитриевич начал собирать свои военные силы. Галич выступил как центр земли, главный город, куда должны были придти все жители Галичской земли для определения своей позиции в конфликте между местным князем и московской властью. В оказанном Юрию Дмитриевичу доверии галичан можно видеть вечевое решение земли стоять за своего князя. После получения этой поддержки, собрав ополчение, Юрий Дмитриевич выступил в свой первый поход против Василия II.

После смерти великого князя Юрия Дмитриевича 5 июня 1434 г. в Галиче по завещанию отца вокняжился его младший сын Дмитрий Красный. Это было подтверждено совместным договором младших Юрьевичей с Василием II 5 июня 1434 г. — 6 января 1435 г. В Галиче Дмитрий Меньшой правил вплоть до своей смерти в сентябре 1440 г. (или 1441 г.). Нет указаний в источниках на то, кому отошел Галич непосредственно после смерти Дмитрия Меньшого: великому князю или его брату Дмитрию Шемяке. К концу 40-х гг. XV в. Галич оказался единственным оплотом Дмитрия Юрьевича Шемяки. Закрепившись там осенью–зимой 1447 г. он стал создавать коалицию против московского князя Василия II Темного. Летописи содержат достаточно подробный рассказ о походе великокняжеских войск под Галич в 1450 г. и битве за город. Падение Галича в январе 1450 г. предопределило победителя в более чем двадцатилетней междоусобной войне, проходившей в Северо-Восточной Руси. После завершения военной операции Василий II присоединил Галичскую землю к Москве.

Дмитрий Юрьевич Красный (Меньшой), князь Галицкий, Бежецкий и Углицкий — из династии Рюриковичей, из рода князя Московского Ивана Калиты, из Галицких князей. Младший сын Юрия (Георгия) Дмитриевича, князя звенигородского и галицкого, и Анастасии Юрьевны, княжны смоленской; внук великого князя Московского Ивана Дмитриевича Донского; брат великого князя Московского Василия Косого (с 1434 г.) и князя галицкого и московского (с 1446 по 1447 гг.) Дмитрия Шемяки. Родился в 1421 г. Умер в 1440/1 г. Погребён в Архангельском соборе Московского Кремля. Канонизирован Русской Православной церковью. Память совершается в дни празднования Собора Тверских святых и Собора всех Российских святых. Почитается в Бежецкой земле, входит в Собор Бежецких святых. (Подробнее см.: Ковалев- Случевский К.П. Юрий Звенигородский,великий князь Московский. М., 2008. (ЖЗЛ).

Иллюстрации:

1. Ил. 1. Великий князь Владимирский и Московский Василий I Дмитриевич. Миниатюра из "царского Титулярника" 1672 г. // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 2009. (Цветная вкладка).

2. Ил. 2. Дмитрий Юрьевич Красный, кн. Галицкий. Фрагмент иконы «Собор святых в земле Тверской просиявших» из Храма блаженной Ксении Петербуржской. г. Тверь (м-н Юность). // Святые хранители Тверской земли. (сайт Информациооной службы Тверской епархии).

3. Ил. 3. Великий князь Московский Василий II Васильевич Темный. Миниатюра из "царского Титулярника" 1672 г. // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 2009. (Цветная вкладка).