Наталья Тарасова
Александр Леонидович Мясников (1899–1965) — выдающийся врач-терапевт и ведущий кардиолог страны, профессор, академик Академии медицинских наук Советского Союза, один из немногих медиков, удостоенных высшей награды Международного общества кардиологов — "Золотой стетоскоп" (1964 г.).
А.Л. Мясников родился в городе Красный Холм Тверской губернии в двольно зажиточной купеческой семье 6 (18) сентября 1899 года.
Его дед, Александр Иванович, был довольно известным человеком в Красном Холме: будучи весьма религиозным, он многие годы был церковным старостой, построил на свои деньги в 1893 году двухэтажную каменную богадельню близ ограды местного кладбища и участвовал в возведении новой (возводится с 1911 года) кладбищенской церкви, оставив по себе хорошую память. Своим четверым детям он сумел дать широкое образование по их выбору.
Старший сын, Леонид Александрович, получил медицинское образование в Московском университете, став первым краснохолмцем, окончившим университет. Сообразуясь со своими убежедниями, он вернулся в Красный Холм, став земским врачом и открыв впоследствии на свои средства в городе еще одну больницу. Призревал он и обитателей городской богадельни, устроенной его отцом. В 1899 году Леонид Алесандрович был избран городским головою и на протяжении последующих десяти лет энергично занимался благоустройством Красного Холма. При нем был открыт летний театр, кирпичный завод, железнодорожная ветка от станции Сонково, создано Добровольное пожарное общество, открыта женская прогимназия, читались просветительские лекции по биологии и медицине, было сделано и многое другое. Леонид Александрович оставил по себе такую примечательную память, что в Красном Холме его до сих пор поминают добрым словом: в местной районой газете "Сельская новь" печатаются статьи о династии Мясниковых — как о Л.А. Мясникове, так и о нашем современнике — его внуке, враче А.Л. Мясникове; центральная Краснохолмская библиотека включила в цикл провестительских лекций по истории Красного Холма "Краеведческий университет" (с 2019 года) и лекции о Л.А. Мясникове.
Александр Лонидович продолжил династию и тоже стал врачом. В 1917 году как золотой медалист вне конкурса он поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1922–1932 годах работал ассистентом в клинике 1-го Ленинградского мединститута. В 1932–1938 годах являлся заведующим кафедрой терапии Новосибирского института усовершенствования врачей. Создал кафедру факультетской терапии в Новосибирском медицинском институте, открытом в 1935 году, одновременно являясь проректором по лечебной работе этого института. В 35 лет написал монографию о «Болезни почек» в результате чего ему была присвоена степень доктора медицинских наук без защиты диссертации. В 1938–1940 году являлся заведующим кафедрой факультетской терапии 3-го Ленинградского медицинского института. В 1940–1948 был назначен начальником кафедры факультетской терапии Военно-морской медицинской академии в Ленинграде и одновременно (с 1942 года) главным терапевтом Военно-морского флота, впоследствии получив звание полковника медицинской службы. С 1948 года Александр Леонидович директор Института терапии АМН СССР, которому после его смерти было присвоего его имя, и одновременно, в 1948–1965 годах, заведующий кафедрой госпитальной терапии 1-го Московского медицинского института. В 50-е годы ХХ века был в числе медиков, наблюдавших И.В. Сталина в последние дни жизни.
Незадолго до своей смерти Александр Леонидович закончил писать мемуары, опубликованные издательством "Эксмо" в 2011 году под названием «Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР».[1] Начинаются мемуары воспоминаниями о дестве, проведенном в Красном Холме. На страницах мемуаров нашлось место и для истории города,[2] подкрепленной хорошим знанием краеведческой литературы,[3] что, на наш взгляд, свидетельствует об особом интересе и любви Александра Леонидовича к своему родному городу — Красному Холму, гордости за него.
***
«Красный Холм, городок с 3 тысячами жителей, расположен на широком холму на берегу речки Неледины, впадающей в верстах трех от нас в реку Могочу (приток Мологи, которая, в свою очередь, впадает в Волгу у Рыбинска). У места впадения рек стоит старинный мужской Антониев монастырь.
Судя по случайным находкам (брали песок для строительства моста), холм был обитаем с доисторических времен. Найдены были каменные топоры или молоты, сделанные из доломитовой породы или серого гранита. Очевидно, здесь была стоянка людей каменного века. Можно думать, что в те отдаленнейшие от нас времена люди, поселившиеся на холме при речке Неледине, могли хорошо промышлять зверя в окружавших этот холм лесах и речным путем выбираться на широкую водную дорогу — Волгу. В то же время их стоянка была в укромном месте, вдали от больших дорог, на которых обычно было небезопасно. В более позднее время местность довольно густо заселялась и к концу XV века, когда быо основан Краснохолмский Антониев монастырь, она была уже покрыта селами и деревнями, часть которых вошла в состав монастырских вотчин. Эта местность причислялась к Бежецкой пятине Новгородской области. Позже, в княжение Василия Темного, сюда прибыл поступивший на службу к московскому царю знатный литовский вельможа Станислав Мелецкий; он принял православие. К внуку этого боярина Афанасию Нелединскому-Мелецкому пришел из белозерских монастырей старец преподобный Антоний, и в 1461 году был заложен монастырь, который быстро стал обогащаться вкладами и землями. Около 1500 года сын великого князя Ивана Симеон пожаловал монастырю находящееся рядом село Преображения Спасова да Животворные Троицы на холму с 29 деревнями. Это было первое упоминание, занесенное в историю, о селе Спасе на Холму, ныне Красный Холм. В конце XVIII века от Новгородской губернии отделились Тверское наместничество (позже губерния), и Красный Холм был переименован из села в уездный город (год 1776, января 16 — именной указ, данный Сенату). К Краснохолмскому уезду отошла почти половина жителей Бежецкого уезда (25 тысяч душ); город получил свой герб: на верхней половине шита по красному полю изображен стол с лежащей на ней короной, на нижней по голубому полю изображен холм. Как уездный город Красный Холм числился лишь двадцать лет. В 1797 году он стал заштатным. Едва ли, впрочем, это существенно отразилось на развитии города, так как он стоял до последнего времени впереди захолустного "уезда" Весьегонска (как по торговле, так и по числу жителей и культурным условиям).
Краснохолмские жители, как и жители других небольших городов тогдашней России, состояли преимещественно из мещан, торговцев, а также крестьян, имевших под городом поля, небольшого количества различных ремесленников и всякого рода служащих — как в "казенных" заведениях, так и в частных предприятиях. Рабочие были лишь при железнодорожной станции; кроме того, было немало сезонных рабочих на стройках. Строился город активно: возводилось немало каменных частных домов, каменные торговые ряды, учебные заведения (в период моего детства их было шесть, в том числе женская гимназия и духовное училище, городское мужское училище, женское начальное училище, приходское училище, земское (начальное) училище). Был театр, народный дом, клуб, Городская дума, городской общественный банк, нотариальная контора, больница, аптека, почтово-телеграфная контора. Несколько хороших магазинов современного типа давали возможность населению города и окрестных сел и деревень покупать, в сущности, все то, что продавалось в центральных городах и столицах... <...>
Колоритны были наши базары. Они проходили в базарные дни — вторник, пятницу и воскресенье. Весь город был запружен телегами (или зимой — санями) и возами. <...> На площади около Троицына собора — море людей, повозок, стоек, ларьков. Особенно картинны были базары в августе — в Преображенье (6 августа старого стиля) и Успение (15 августа старого стиля)... <...>
Краснохолмские соборы — наша годость. Не то чтобы по причине нашей религиозности. Да, горожане любят ходить в церковь, но, отправляя обряды, зажигая свечки и крестясь, они обычно думают о своем... Вот только старушки, ну и некоторые старички подряхлее, пожалуй, истинно поглощены молитвой и Богом, а главное — те люди, и молодые в том числе, у которых на душе какое-то горе, несчастье. Право, Бог и вера нужны несчастным, счастливым и так хорошо. <...>
Тем не менее ходить в церковь приятно было и атеистам. К тому же ведь никто не знает, что будет с нами после смерти. <...>
Краснохолмские соборы были красивы. <...> Самый старый собор — Преображения. Сперва на том же месте была небольшая деревянная церковь, выстроенная при Иване III. В царствование Ивана Грозного, по-видимому, та же церковь упоминается с описаниями деисуса (то есть иконостаса в несколько ярусов икон). 7 пядей — 15 икон, да икона Преображение на золоте же семи же пядей (пядь — единица измерения), да и икона Пречистые... — локотница (тоже единица измерения) на золоте, по полям писаны святители и мученики. <...> Вероятно, позже этот деревянный храм разрушился, и воздвигались новые. Каменный Преображенский собор, в том виде, как я его застал, был открыт в 1713 году; он небольших размеров, архитектуры Петровской эпохи. Как единственная глава храма, так и купол колокольни окрашены были голубой краской и усыпаны крупными золотыми звездами; золотой шпиль колокольни и весь облик собора производили незабываемое впечатление своим изяществом и благородным вкусом.
Другой собор — Троицкий. Еще в 1575 году на холме была, кроме Преображенской, церковь Живоначальной Троицы, она была сожжена во времена литовского разорения, охватившего многие окрестные села. В 30–40-х годах прошлого столетия на другом месте был сооружен громадный собор, доживший до революции. В него-то мы и ходили молиться Богу. Это было очень теплое здание, состоявшее из главного храма, увенчанного пятью главами с приделами, и длинной трапезной церкви; к ней примыкала грандиозная четырехъярусная колокольня (колокольня была видна за 15–20 верст от города).
В этом соборе находилась замечательная древняя икона «Живоносный источник» (Богородица, окруженная семью фигурами святых); к сожалению, она была одета в серебряную ризу; в икону вделан был серебряный крест XV или начала XVI века. На колокольне висели колокола изумительно приятного тембра.
Третий — Владимирский — собор был сооружен в одной ограде с Преображенским в конце прошлого столетия; это высокое и обширное здание, светлое, с отличной стенной росписью и богатым орнаментом (выполненными московскими художниками Поляковым и Клецовым, мотивы были взяты из картин Нестерова, В. Васнецова, Бронникова, Котарбинского и др.). Достопримечательностью собора служили его резные из липового дерева иконостасы и киоты — которые строитель собора (вернее, купец и церковный староста И.И. Камкин, по инициативе и под наблюдением которого, и на его средства, производилось украшение нового собора) запретил красить и золотить, что придало им особенно приятный и оригинальный вид. Резную работу с замечательным искусством производил крестьянин Кашинского уезда Степан Кузьмин с сыном (в течение четырех лет).
Красавец Краснохолмский Антониев монастырь раньше был одним из известных и богатых на северо-западе нашей страны. При нас монастырь уже находился в бедности. Прекрасные храмы за величественной оградой с башнями, таинственные переходы, арки, подземные спуски к омывающей монастырь реке — все это говорило о былом величии и находилось в контрасте с темными монахами в рваных сапогах и грязных подрясниках, грызшими баранки или лущившими семечки. Говорят, что и настоятель выдался какой-то пьяница, а до него был таинственный не то политический преступник, бежавший с каторги, не то дворянин-отщепенец, убивший свою любовницу[4]. Земли монастырские давно отошли крестьянам или краснохолмцам, городские церкви вобрали в себя всю религиозность населения, а монастырь пустел и нищал[5]».
