Павел Иванов
Среди тверских архиереев имя владыки Димитрия (Самбикина) (1839–1908) не позабыто, но едва ли широко известно. Он был архиепископом Тверским и Кашинским с 1896 по 1905 год. Как было принято в то время, Тверская кафедра была не единственным местом его служения. Кроме Твери, были еще Тамбов и Кишинев, Воронеж и Казань. В Казани владыка и скончался в 1908 году. В Казани же вышла книга, благодаря которой имя его известно в Твери и сейчас: “Тверской патерик”, краткие сведения обо всех русских святых, чья жизнь оказалась связанной с Тверской землей. Столетие со дня смерти владыки и со дня выхода “Тверского патерика” мы и отмечаем в этом году.
Владыка Димитрий был достаточно редким явлением для дореволюционной России. Крупный ученый-историк, талантливый администратор, он был мягким и сердечным человеком. Сохранилось множество примеров его мудрости и житейской опытности в нелегком деле церковного управления. Но все-таки в большей степени он запомнился как превосходный, грамотный и проницательный историк, чьи труды не устарели до настоящего времени. Сочетание двух его ипостасей: историка и епископа — было и вовсе необыкновенным. Оно и сейчас вызывает такое же удивление и восхищение, как и сто лет назад.
Дмитрий Иванович Самбикин родился в Воронежской губернии на Верхнем Дону. Всю жизнь нежно любил свою малую родину и, хотя вынужденно в последние годы жизни нечасто бывал там, сохранял с ней тесную духовную связь. Статьи и воспоминания, исторические работы о Воронежской земле он писал и в Твери, и в Казани. Тверь стала кафедрой, на которой архиепископ Димитрий как епархиальный архиерей пробыл дольше всего: полных восемь лет. И Тверью, ее историей, ее святыми владыка увлекся.
Вот он приезжает в Тверь в начале 1897 года. После первого приезда в декабре 1896 года владыки долго нет, духовенство взволновано, и в “Епархиальных ведомостях” читаем: владыка в Воронеже, он уехал на свою малую родину поклониться мощам святителя Митрофана. С этого благословения родной земли началось его служение и у нас. 8 января владыка приезжает, первое же решение его по осмотру кафедрального собора — установить память всем почившим тверским архиереям. В ближайшем же номере “Тверских епархиальных ведомостей” за 1897 год публикуется и список тверских архиереев с указанием дней памяти, а также и общим днем памяти им всем: 3 февраля.
Наступает теплая летняя пора, и владыка отправляется (отправляется в мае, а первый отчет публикуется в июне) по епархии. Первый путь — по дороге на Петербург, мимо Торжка на Осташков: Медное, Марьино, Знаменское-Раек, Спас на Низу, Баранья Гора, Могилевка, Рогожа, Осташков, Нилова пустынь. Потом владыка несколько раз ездил по этому маршруту. Это имело и практическую пользу. В сельце Марьино мужики на предложение перестроить их часовню в церковь отвечают: “Постараемся”. И действительно, через пять лет, в 1902 году, владыка Димитрий освящает в Марьине новый храм (он стоит и сейчас, а был одним из немногих незакрытых храмов в Тверской епархии).
Из Осташкова в 1897 году архиепископ едет во Ржев, оттуда — в Тверь. Почти сразу же — небольшая поездка по Тверскому уезду, в Ремязино на освящение школы, а затем двумя путями туда и обратно — в Конаково-Кузнецово, также на освящение церкви при фарфоро-фаянсовом заводе.
В этом же году он едет еще в Калязин, причем объезжает и уезд, добираясь до Талдома и Спас-Квашонок, и в Кашин, где подробно знакомится с этим вторым по значению городом епархии. До конца года в номерах официальной хроники мы находим подробнейшее описание храмов и монастырей города, а на первый номер следующего года остается рассказ о возвращении владыки через Спас-на-Сози, Рождествено, Лисицы, Юрьево, Клобуково и Савватьево обратно в Тверь. В сентябре 1897 года владыка успел посетить еще Старицу с близлежащими селами, так что только к февралю 1898 года читатели перестают следить за поездками владыки по епархии. В мае — начало нового “экспедиционного” сезона. Вновь на Селигер, к Нилу, а на обратном пути — Селижарово и Зубцов. Затем поездка в Волочек по железной дороге, а за ним Торжок и — через неделю — Корчева.
В июле 1898 года владыка, наконец сдав неотложные дела с окончанием года в семинарии, отправляется на север епархии. Он едет медленно с большими отступлениями в стороны от тракта на Буйлово, Киверичи, Кесову Гору, откуда заворачивает на Красный Холм и Весьегонск, но не так, как идет основная дорога. Сначала из Красного Холма западнее — на Хабоцкое, а затем от Кесьмы — восточнее тракта на Пятницу-Камень, Суково и Чистую Дуброву.
Обратно владыка едет в Бежецк через Спас-Забережье, Добрыни и Николо-Теребенскую пустынь. Уже начинается сентябрь, владыка надолго “зависает” в древнем городе, осматривая его святыни и достопримечательности. До самого конца 1898 года идет описание Бежецка и его окрестностей.
К тому времени “часть официальная” “Епархиальных ведомостей” давно перестает быть сухим рассказом о назначении новых священнослужителей и освящении храмов и престолов. Вместе с владычным возком читатель перебирается через болота по почти непроезжим гатям, наслаждается видами равнин и холмов, листает страницы церковных документов, радуется, если видит разумные детские глаза учеников церковных школ и, наоборот, скорбит, когда мало занимаются часто в большом селе на торговой дороге священник и учитель духовно-нравственным воспитанием молодого поколения. Иногда и с риском (свежий ветер на озере Волго опасно качает крестьянский челн, на котором архиерей плывет в погост Бор-Волго), иногда с неудобством (по колено в болотной жиже) владыка идет по гатям к древней часовне на Старковском озере. Для владыки впервые достают из пыльных сундуков рукописи, снимают со стен почерневшие иконы. Сразу же на месте даются инструкции, что беречь и как. На заметку в Тверскую ученую архивную комиссию отсылаются адреса и контакты для дальнейшей исследовательской работы.
Год 1900. Экспедиционный сезон владыки начинается поездкой в села Михайловское и Васильевское под Тверью. В мае владыка уезжает надолго — опять к Нилу. На этот раз его путь лежит из Ржева по древнему Торопецкому тракту через Оковцы. В этом году после летнего праздника Нила (26 мая), 29 мая по старому стилю, владыка Димитрий оказывается в самом медвежьем углу тогдашней области: погосте Стерж и на истоке Волги. Он приедет сюда еще раз в 1902 году и заложит храм. Деревянный, во имя святителя Николая, сохранившийся до наших дней. Но пока, в 1900 году, в маленькой часовне без фундамента, в простой священнической епитрахили и фелони, потому что архиерейского облачения нет, он впервые освящает исток великой реки — до него этого не делал никогда никакой архиерей.
Вторая поездка года — опять Бежецк, но теперь к востоку от него, в нынешний Сонковский район и еще далее на границу с Ярославщиной, на реку Сить. Эта поездка имеет для современного краеведа огромное значение, поскольку и обычные ученые в этот край тогда не заглядывали. Владыка же проехал до самого ярославского Богоявленского на Сити. Через Шелдомеж, Кой и Поводнево он вернулся в Бежецк.
В этом году владыка совершает еще две поездки, плотно ознакомившись с Тверским уездом, а в некоторые места владыка приезжал и позднее, но на этом его ознакомление с Тверской епархией в целом закончилось. Наступило время осмысления увиденного. Владыка посетил все уездные города, крупные монастыри и значительную часть сел, причем часто тех, которые никогда или почти никогда не посещались архиереями. Впечатления, найденные документы и параллельно в эти же годы изученный исторический материал легли в основу многих глав “Тверского патерика” — главной тверской работы архиепископа Димитрия.
Значение официальной части “Тверских епархиальных ведомостей” за 1897–1900 годы трудно переоценить. Никогда ни до, ни после епархиальная хроника не представляла собой, по сути, взгляд на епархию столичного церковного историка высшего класса, и притом такого историка, для которого не существовало потайных сундуков, неизвестных комнаток, спрятанных на всякий случай реликвий. Владыка видел то, чего не видел никто до него из серьезных исторических исследователей и чего никто уже из них не успел увидеть после. Катастрофа 1920–1930-х гг., а на западе области еще и война привели к полному исчезновению целого мира, всего сто лет назад казавшегося незыблемым и вечным.
То, что увидел владыка, должен был бесчисленное количество раз видеть местный сельский батюшка. Но только Димитрий (Самбикин), увидев мельком, походя, описал и — спас хотя бы от забвения.
Очень многочисленны в епархиальной хронике указания на действующих лиц — священников, старост и учителей, благотворителей храмов. Во многих случаях внимательный современный местный исследователь может легко установить слегка зашифрованные через заглавную букву с точкой имена и фамилии самых достойных людей на местах, чья христианская совесть могла быть смущена прямым рассказом о них на страницах епархиального издания.
И до владыки Димитрия в Тверской епархии было довольно церковных историков. Имена Василия Владиславлева, Владимира Успенского, Алексея Ушакова вписаны золотыми буквами в нашу историю. Но основная масса духовенства была совершенно инертна. Епископ, бежавший в алтарь и спрашивавший церковную летопись и ветхие исторические документы прежде шнуровых, исповедных и метрических книг (хотя их он спрашивал тоже), приводил духовенство просто в культурный шок. Главное, чего хотел владыка Димитрий, — заразить своим увлечением краеведением как можно большее число образованных людей из духовенства. Нам трудно сейчас оценивать итоги его деятельности. Несомненно, многие из его идей прижились. Многие ценные исторические исследования вышли из-под пера тверских священников и даже успели быть опубликованными. Но начавшаяся первая русская революция положила конец патриархальному деревенскому миру, и до того уже разрушавшемуся пропагандой и собственными внутренними противоречиями. В новых условиях занятия церковным краеведением казались блажью многим сельским пастырям, озабоченным совсем другими делами. Не нам их винить. Но момент для краеведческой церковной работы тогда был безвозвратно упущен. Потом к нему в наступившем столетии церковь уже не вернулась.
